И.Е. Зимина
Колледж имени В.К. Мержанова при Тамбовском государственном музыкально-педагогическом институте им. С.В. Рахманинова, ira.zimina2103@yandex.ru
Все наши знания о мире мы получаем через ощущения, являющиеся тем психическим процессом, который позволяет нам познать окружающую реальность. Ощущения дают материал и для других психических процессов: восприятия, памяти, мышления, воображения. Окружающий нас мир мы прежде всего видим. Поэтому зрительные ощущения являются тем исходным пунктом, откуда у нас создаётся целостное представление о том или ином предмете, явлении, событии.
Именно поэтому живописное произведение, которое можно увидеть, имеет, на мой взгляд, решающее значение при восприятии произведения литературного.
Использование живописных репродукций помогает учителю литературы ввести учащихся в мир художественного текста не только мысленно, но и визуально. В этом прежде всего можно опираться на иллюстрации к изучаемому произведению.
Так, приступая к изучению творчества Ф. Достоевского, я знакомлю студентов колледжа с иллюстрациями к его произведениям, выполненными И. Глазуновым, в творчестве которого Достоевский занимает важное место. Глазунов – единственный наш художник, проиллюстрировавший почти все наиболее значительные произведения Достоевского. По выражению самого Глазунова, он полюбил творчество Достоевского с 4 курса института. В 1956 году, будучи студентом Академии художеств СССР, Глазунов создаёт серию портретов героев романа «Идиот»: князя Мышкина, Рогожина, Настасьи Филипповны (рис. 1, 2, 3).
Рис. 1. И. Глазунов. Портрет князя Мышкина
Рис. 2. И. Глазунов. Портрет Рогожина
Рис. 3. И. Глазунов. Портрет Настасьи Филипповны
Картины эти сейчас находятся в музее Достоевского. Работы Глазунова выражают внутренний мир персонажей. Особенно выразительны их глаза. Глазунов, как и Достоевский, считает глаза «зеркалом души» и потому акцентирует внимание именно на этой части лица. То же самое можно сказать об иллюстрациях к «Преступлению и наказанию» (рис. 4, 5, 6).
Рис. 5. И. Глазунов. Портрет Свидригайлова
Рис. 6. И. Глазунов. Соня читает Раскольникову Евангелие
Раскольников, Свидригайлов, Соня Мармеладова своими взглядами проникают в самые души смотрящих на них людей. Конечно, эти рисунки помогают учащимся лучше разобраться в психологии, переживаниях и состоянии героев.
Но не только иллюстрации к произведению создают атмосферу, окружающую действующих лиц.
Изучая роман И. Тургенева «Отцы и дети», я показываю студентам репродукцию картины В. Поленова «Бабушкин сад» (рис. 7).
В этой картине художник отразил тему единства человека и природы, естественности жизни среди природы. И это очень важно при анализе образа Евгения Базарова, считавшего природу не храмом, а мастерской, отвергавшего любование красотами природы. Умерев, Базаров сам становится частью природы. Это Тургенев подчёркивает в лирическом отступлении финала романа: «<…> Какое бы страстное, грешное, бунтующее сердце не скрылось в могиле, цветы, растущие на ней, безмятежно глядят на нас своими невинными глазами: не об одном вечном спокойствии говорят нам они, о том великом спокойствии “равнодушной” природы; они говорят также о вечном примирении и о жизни бесконечной <...>» [1, с. 173].
Рис. 7. В. Поленов. Бабушкин сад
Знакомя учащихся с жизнью И. Шмелёва и с его романом «Лето Господне», я показываю им иллюстрацию другой картины В. Поленова – «Московский дворик» (рис. 8).
Залитый солнцем двор с фигуркой мальчика на переднем плане помогают представить патриархальность жизни Замоскворечья конца XIX – начала XX века, тот особый мир, который навсегда запомнил Шмелёв-ребёнок и талантливо воспроизвёл Шмелёв-писатель.
Рис. 8. В. Поленов. Московский дворик
Эти же картины В. Поленова и иллюстрацию «Золотой осени» (рис. 9) я использую при изучении поэзии серебряного века. Некоторые стихи как будто написаны для этих картин.
Рис. 9. В. Поленов. Золотая осень
О, как чутко, о, как звонко
Здесь шаги мои звучат!
Лёгкой поступью ребёнка
Я вхожу в знакомый сад…
Слышишь, сказки шелестят?
После долгих лет скитанья
Нити тёмного познанья
Привели меня назад…
Максимилиан Волошин. 1903 или 1904 г.
Лес, точно терем расписной,
Лиловый, золотой, багряный,
Весёлой, пёстрою стеной
Стоит над светлою поляной.
Берёзы жёлтою резьбой
Блестят в лазури голубой…
Иван Бунин «Листопад». 1900 г.
Синяя даль между сосен,
Говор и гул на гумне…
И улыбается осень
Нашей весне
Жизнь распахнулась, но всё же.
Ах, золотые деньки!
Как далеки они, Боже!
Господи, как далеки!
Марина Цветаева «Осень в Тарусе», 1912 г.
«Московский дворик» создаёт настроение ностальгии по прочной, устоявшейся, такой любимой жизни, которую рисует М. Цветаева в своих московских стихах:
Облака – вокруг,
Купола – вокруг,
Надо всей Москвой –
Сколько хватит рук!..
По улицам оставленной Москвы
Поеду – я, и побредёте – вы.
И не один дорогою отстанет…
(1916 г.)
Но ещё целесообразнее, на мой взгляд, демонстрировать иллюстрации тех живописных полотен, которые упоминаются в изучаемом литературном произведении. Ведь их присутствие в тексте всегда не случайно, всегда несёт психологическую нагрузку. Именно их используют писатели для создания психологической характеристики образа.
Прежде всего это касается творчества Ф. Достоевского, на которого живопись производила очень сильное впечатление. Бывая за границей, Достоевский всегда посещал музеи, картинные галереи Италии, Германии, часами простаивая у поразивших его полотен.
Наиболее ярко картины, раскрывающие психологию героев, представлены в романе «Идиот». В доме Рогожина князь Мышкин обращает внимание на копию «Мёртвого Христа» Г. Гольбейна (рис. 10).
Рис. 10. Г. Гольбейн. Мертвый Христос
Дом Рогожина в романе сосредоточивает всё, что угрожает красоте и даже губит её. Картина Гольбейна необыкновенно реалистична. Перед нами труп человека, которого перед смертью ещё и долго мучили. Князь задаётся вопросом, почему Рогожин оставил копию у себя (хотя многие хотели её перекупить) и так часто смотрит на неё. Мышкин восклицает: «… от этой картины у иного ещё вера может пропасть». «Пропадёт и то, – неожиданно подтвердил вдруг Рогожин» [2, с. 242]. Трудно веровать, что этот труп вдруг воскреснет. Когда мы видим распятие в храме, нам кажется, что Христос вот-вот воспарит над молящимися.
У Гольбейна совсем другое: «На картине это лицо страшно разбито ударами, вспухшее, со страшными, вспухшими и окровавленными синяками, глаза открыты, зрачки скосились; большие, открытые белки глаз блещут каким-то мертвенным стеклянным отблеском» [там же, с. 433].
Рогожин своего рода богоборец. В то же время он богоборец сомневающийся. И мёртвый Христос Гольбейна – это постоянное испытание веры Рогожина на прочность. «… если такой труп (а он непременно должен быть точно такой) видели все ученики его, его главные будущие апостолы, видели женщины, ходившие за ним и стоявшие у креста, все веровавшие в него и обожавшие его, то каким образом могли они поверить, смотря на такой труп, что этот мученик воскреснет?» [там же]. Этот вопрос ставит Ипполит в своей исповеди. Этот вопрос мучает и Рогожина. Отсюда его нежелание расстаться с картиной.
С образом Рогожина связано ещё одно живописное полотно. Это картина Я. Мостарта «Се Человек» (рис. 11).
«(4) Пилат опять вышел и сказал им: вот,
я вывожу Его к вам, чтобы вы знали, что я не нахожу в Нём никакой вины. (5) Тогда вышел Иисус
в терновом венце и в багрянице. И сказал им Пилат: се, Человек!» [3].
Рис. 11. Я. Мостарт. Се человек
В эпоху Возрождения этот сюжет стал очень распространён в живописи. Считалось, что выведение Иисуса к народу в поруганном виде – это крайняя степень его унижения.
Исследователи творчества Достоевского пишут о двух эпизодах в романе «Идиот», связанных с этой картиной.
После вечера, на котором о красоте Настасьи Филипповны рассуждают как о предмете купли-продажи, она, уезжая с Рогожиным, говорит: «Прощай, князь, в первый раз человека видела» [2, с. 201].
И Ипполит, решившись на самоубийство, обращается к Мышкину: «Я с человеком прощусь» [2, с. 444].
Оба раза слова произносятся в сходных ситуациях, на переломе судьбы, когда герои чувствуют себя униженными и оскорблёнными. И оба раза о князе говорят как о Спасителе, называя его человеком.
Но картина Мостарта интересна и тем, что внешность Рогожина в романе напоминает внешность палача на картине: « <…> Нос его был широк и сплюснут, лицо скуластое, тонкие губы беспрерывно складывались в какую-то наглую, насмешливую и даже злую улыбку <…>» [5, с. 29]. Князь и Рогожин в романе противопоставлены. Рогожин чуть не становится палачом князя. Психологический портрет Рогожина, может быть, даже более интересен, чем портрет Мышкина. В силу своей натуры, Рогожин не может допустить существование идеала в реальности, оттого, наверное, и любит смотреть на мёртвого Христа, видя, что идеал был повержен смертью. Но в этом и парадокс Христа у Гольбейна: как сильна должна быть вера, чтобы принять факт воскресения трупа. Отсюда и душевные муки Рогожина.
В «Преступлении и наказании» не упоминаются какие-либо произведения живописного искусства. Но исследователи находят их «следы» и на страницах этого романа.
Так, давая характеристику Авдотье Романовне Раскольниковой, Свидригайлов говорит о ней: «Она, без сомнения, была бы одна из тех, которые претерпели мученичество, и уж, конечно бы, улыбалась, когда бы ей жгли грудь раскалёнными щипцами» [5, с. 234].
Это описание навеяно картиной Себастьяно дель Пьомбо «Мученичество святой Агаты» (рис. 12), которую Достоевский, находясь в Италии в 1862 году, видел в галерее Питти.
Агата отвергла домогательства городского префекта. Он подверг её преследованиям. Сначала Агату отправили в публичный дом, затем бросили в тюрьму, где отсекли ей груди. После мучений Агату сожгли на костре. На картине дель Пьомбо мы видим, как палачи, пытаясь заставить Агату отказаться от христианской веры, подносят к её груди раскалённые щипцы. Не только черты характера, но и некоторые обстоятельства жизни (домогательства власть имущего) христианской святой приписывает Достоевский своей героине. Картина помогает учащимся дополнить психологический портрет Дунечки, понять всю силу её любви к брату, готовность на любую жертву ради этой любви.
Рис. 12. С. дель Пьомбо. Мученичество святой Агаты
Есть в «Преступлении и наказании» (и в творчестве Достоевского вообще) постоянный образ-символ. Это – заходящее солнце. О «величавом зовущем солнце» в картине Клода Лоррена «Морской пейзаж с Асисом и Галатеей» (рис. 13) вспоминает Версилов в романе «Подросток» «<…> голубые, ласковые волны, острова и скалы, цветущее побережье, волшебная панорама вдали, заходящее зовущее солнце – словами не передашь. Тут запомнило свою колыбель европейское человечество, и мысль о том как бы наполнила и мою душу родною любовью. Здесь был земной рай человечества: боги сходили с небес и роднились с людьми <…> О, тут жили прекрасные люди!» [6, с. 513].
Рис. 13. К. Лоррен. Морской пейзаж с Асисом и Галатеей
Самого Достоевского очень притягивала эта картина. Он трижды похожими словами пишет о ней: в «Бесах» в исповеди Ставрогина в главе
«У Тихона», не вошедшей в окончательную редакцию, в уже упомянутом «Подростке» и в рассказе «Сон смешного человека»: «Я вдруг, совсем как бы незаметно, стал на той другой земле в ярком свете солнечного, прелестного как рай дня. <…> Ласковое изумрудное море тихо плескало о берега и лобызало их с любовью, явной, видимой, почти сознательной. Высокие, прекрасные деревья стояли во всей роскоши своего цвета <…> Мурава горела яркими ароматными цветами. Птички стадами перелетали в воздухе. <…> И, наконец, я увидел и узнал людей счастливой земли этой. Они пришли ко мне сами, они окружили меня, целовали меня. Дети солнца, дети своего солнца, – о, как они были прекрасны!» [7, с. 443].
Солнце у Достоевского всегда символ жизни, воскресения героя. Порфирий Петрович в последнем разговоре с Раскольниковым говорит ему: «Станьте солнцем, вас и увидят. Солнцу прежде всего надо быть солнцем» [5, с. 227].
В эпилоге, когда Раскольникова воскресила любовь Сони, он услышал песню «в облитой солнцем необозримой степи», где «была свобода и жили другие люди, совсем непохожие на здешних» [5, с. 270].
Подводя итог, можно сказать, что демонстрация репродукций картин великих художников, на мой взгляд, помогает не только понять психологический образ того или иного персонажа, но и развивает зрительную образную память учащихся, даёт им возможность использовать данные своего восприятия в развитии собственной индивидуальности.
Список использованных источников
- Тургенев И.С. Отцы и дети. М.: Детская Список использованных источников, 1970. 192 с.
- Достоевский Ф.М. Идиот. М.: Правда, 1981. 640 с.
- Евангелие от Иоанна, 19: 4-5.
- Достоевский Ф.М. Преступление и наказание. М.: Художественная Список использованных источников, 1983. 400 с.
- Достоевский Ф.М. Подросток // Ф.М. Достоевский. Собр. соч.: в 10 т. М.: Гос. изд-во худож. литературы, 1957. Т. 8. 657 с.
- Достоевский Ф.М. Рассказы. Сон смешного человека. М.: Правда, 1989. 464 с.